Пытки и расстрелы. О каких зверствах фашистов хранит память Воронежская область

Областной суд подтвердил факт геноцида народов СССР в Воронежской области во времена Великой Отечественной войны. Установлено, что ущерб превысил 11 триллионов рублей – это примерно 64 годовых бюджета региона. Десятки тысяч человек были угнаны на работы, а Воронеж – практически стёрт с лица земли. Свидетельства и доказательства геноцида – в сюжете «Вести Воронеж».

Стены этого заброшенного дома в селе Ивановка со следами от пуль помнят многое. Именно здесь во время войны жили, допрашивали пленных, пытали мирных жителей венгерские офицеры. Расстреливали красноармейцев прямо у этой стены. Целились, судя по уровню отверстий, в грудь. То, что это действительно следы расстрела, подтверждают и очевидцы, и официальные, теперь уже рассекреченные, документы. 

– В бывшем Гремяченском районе, в селе Ивановка, по приказанию офицеров Пиллер и Полокк, расстреляно три человека, – говорится в рассекреченном документе главного управления ФСБ России по Воронежской области.

В этой хате мадьяры поселились в самом начале оккупации. Глава семьи был на фронте, а его жену вместе с дочкой выгнали из родного дома жить в погреб. Удивительно, но внутри дома и сейчас все почти как тогда, в далёком 42-м. Хозяева бросили его и уехали из села почти сразу после войны. Сохранилась и печка, и кровать. 

Историк Юрий Кашкин всю жизнь занимается изучением событий Великой Отечественной в Хохольском районе, а также заведует музеем в селе Гремячье. Этот дом, считает, должен стать мемориалом.

– Если мы это здание, эту хату не сохраним, то мы расстреляем дважды тех ребят, красноармейцев, которые были расстреляны у этой стены. Как бы дважды: первый раз расстреляли их мадьяры, а второй раз мы, уничтожив эту стену со следами пуль. Это уже будет вина наша, причём непоправимая, – считает историк Юрий Кашкин.

Прасковье Куксовой сейчас 90. Рассказывает: войну помнит хорошо – помогала готовить для красноармейцев, видела, как трижды пытались расстрелять её маму. Например, за недостаточно жирное молоко, которое дала их корова. Помнит, как на её глазах пытали советских разведчиков – показательно, прямо в центре села.

– Они их туда пригнали, раздели наголо, к столбам привязали. Они плачут: «Помогите, помогите!» А как? Ну ребята помогли бы, там есть и перепилить и всё, а тут охрана. Ну так их и не выпустили оттуда. Они их заморозили, – рассказала Прасковья Куксова.

Ещё один немой свидетель преступлений фашистов – вот это здание. Это была комендатура сортировочного лагеря. Именно здесь решались судьбы пленных, отсюда их распределяли в другие концлагеря. Например, в «Бухенвальд». Так произошло с одним из жителей Гремячьего, рассказывают местные. Он смог выжить, вернулся и преподавал в школе астрономию. А многие попадали в концлагеря на территории области, в том числе в Хохольском районе.

Здесь был вход в концлагерь «Осо», в селе Семидесятное. Тут через ворота внутрь заводили пленных, чуть дальше их расстреливали. Сохранился только колодец, он был дополнительной пыткой. Подходить близко было нельзя, оставалось лишь смотреть, как пьют фашисты. Самим пленным в день давали только литр воды.

По воспоминаниям узников и архивным документам удалось начертить план этого концлагеря. Известно даже место побегов – эта промоина. Мест расстрелов было много – по периметру оврага находили множество гильз и патронов, а также крестики и иконки. Построек было немного – фашисты обустроились в колхозных сараях, а пленных держали на голой земле под открытым небом в овраге.  Кормили дохлой кониной и гнилыми овощами.

– Военнопленные в этом лагере и местное население села, содержались в нечеловеческих условиях, умирали с голода и эпидемии тифа, а также производились и расстрелы, – из рассекреченного документа главного управления ФСБ России по Воронежской области.

В Острогожском районе был один из самых крупных в области лагерей – «Дулаг 191». Он был на территории старого кирпичного завода. Постоянно в нём находились не меньше 5 тыс. человек, каждый день из-за нечеловеческих условий погибали около 60. Их останки в окрестностях находят до сих пор. Это в основном женские черепа.

И таких мест-свидетелей зверств фашистов в Острогожске масса. Вот здание прямо в центре города – было штабом гестапо. А здесь, в пожарной части, проводили последние дни сотни приговорённых к расстрелу. Об этом свидетельствуют заметки современников и родственников погибших.

– Моего мужа Алексея Ильича Ивенко, начальника паспортного стола, арестовали вместе с его сёстрами Антониной и Клавдией. Клавдию Ильиничну расстреляли 6 июля, мужа и Антонину Ильиничну – на второй-третий день. До казни муж и сёстры сидели под арестом в «пожарке».

– В июле 1942 года арестован Иван Васильевич Коренев, председатель Веретьевского сельского совета. Держали на «новосотенской пожарке». Вместе с ним – Алексей, Атонина, Клавдия Ивченко, Варвара Ивановна Пащенко, Мария Ивановна Колесникова, Оплачко и другие. Ночью и моего мужа вызвали на допрос и тогда же расстреляли.

В подвалах старой аптеки фашисты оборудовали пыточную. Очевидцы рассказывали, что оттуда раздавались нечеловеческие крики.

– Одна из женщин рассказывает, что на её глазах это всё и разыгралось. К жерди привязывали очередного военнопленного за руки и ноги, и затем поджаривали его над горящим костром. То есть два венгра держали пыточную машину и поворачивали вокруг своей оси, – рассказал историк Виктор Стрелкин.

Все эти примеры историки привели в суде, эти факты стали одними из множества доказательств геноцида. Заявление прокурора области суд удовлетворил в полном объёме. Установлено, что в 1942-1943 годах погибли около 200 тыс. жителей области – это как пятая часть нынешнего Воронежа. Ещё 77 были угнаны в страны Западной Европы для насильственного труда. В Воронеже сохранилось лишь 8% домов. В основу дела легли показания ветеранов войны, узников концлагерей, историков и архивные документы.