Уловки и гаджеты «охотников за преступниками»

Следователи-криминалисты отметили профессиональный праздник. Работников подразделения Следственного комитета часто путают с экспертами-криминалистами. На самом деле, эти люди не только приезжают и осматривают место происшествия, но и раскрывают преступления. Тайны следствия в специальном репортаже «Вести-Воронеж».

Начало третьего ночи, а у них разгар рабочего дня. Следователь-криминалист Евгений Кулешов раздаёт последние инструкции. Ровно в пять в разных концах города предстоит задержать троих подозреваемых. Не исключено, что вооружённых.

Побудка между тремя и шестью утра, говорят следователи, традиционный, самый надёжный и, как ни странно, тихий вариант. Так, на языке следователей, «принимают», только самых дерзких и опасных. Силовая поддержка – представительные мужчины в масках, из вооружения – лом и циркулярная пила.

Лом не пригодился: по адресу подозреваемого не оказалось. Десяток разгневанных мужчин меняют дислокацию и через несколько часов задерживают его на пустыре.

Ночной беглец, босой и без штанов, по официальной профессии могильщик, рассказывает: увидел под окнами незнакомых людей, запаниковал и бросился в темноту. Теперь он гостеприимно готов показать полиции и криминалистам дом.

Первым всё разнюхать отправляется Элвис – гроза всех, кто прячет оружие или взрывчатку. После уже криминалистам предстоит найти всё, что подозреваемый пытается спрятать.

Задача следователя-криминалиста – увидеть те самые, как говорил Шерлок Холмс, «незначительные детали, которые обычно важнее всего».

Александр Линчик, начальник отдела криминалистики СУ СКР по Воронежской области с 2003 по 2015 гг: «У нас место происшествия – это место сбора начальников, а не место сбора доказательств. Как это положительно зарекомендовано в западных странах. Где экспресс-методами на первоначальной стадии обнаруживаются, обрабатываются следы. Плохо, когда следователь проводит осмотр с позиции инвентаризации. Описать, сколько стаканов, сколько лампочек. Поставить себя на место преступника. Смоделировать здесь несколько ситуаций. Как бы я вёл себя, за что бы я руками взялся, где бы я наступил ногой, и где бы я стряхнул кровь с рукава».

Тяжкие преступления, рассказывают криминалисты, раскрывают как правило за трое суток. Если нет, дело может «зависнуть» на несколько месяцев.

От следователя-криминалиста зависит чуть ли не всё – его задача – на первом этапе стать мозгом следственной группы, чтобы не упустить ничего важного. Они работают до тех пор, пока подозреваемый не отправится в СИЗО.

Мурат Цуроев, начальник отдела криминалистики СУ СКР по Воронежской области: «Следователь-криминалист должен организовать расследование. Что значит «организовать»? Он должен создать команду из оперов и следователя, который расследует это дело, и обеспечить взаимодействие между органами дознания, предварительного следствия и экспертными учреждениями. Если это у него получается, удача, как правило, всегда сопутствует».

В этой квартире ищут кровь пропавшей, и, по мнению следователей, убитой женщины. Трагедия произошла несколько месяцев назад, поэтому осматривают на удачу. Самое крошечное пятнышко поможет разглядеть экспертный свет. В специальных очках с помощью ультрафиолета специалист видит пятна биологических жидкостей.

Криминалисты одно из детективных клише подтверждают – кровь, даже если её попытаться замыть или постирать одежду, неизбежно оставляет следы.

Александр Линчик, начальник отдела криминалистики СУ СКР по Воронежской области с 2003 по 2015 гг: «На вооружении у нас генетика, это достижение для криминалистики в целом, которое позволяет с точностью до 99,99999 установить принадлежность конкретному человеку. А мы, по сути, все состоим из биологических материалов, которые несут в себе ДНК. Поэтому след человек оставляет везде и всегда. Надо научиться просто его находить».

Классика жанра – поиск отпечатков пальцев. Чёрный дактопорошок используют редко – на вооружении следствия цианакрилатная камера – аппарат, размером с духовку. Пластиковую бутылку окуривают парами цианакрилата и через 20 минут на стенках проступают белые следы.

Константин Сорокин, старший следователь-криминалист СУ СК по Воронежской области: «Цианакрилат покрывает биологические следы и как бы делает плёночку над следом, не убивая внутри биологический объект сам. А порошок впитывает в себя все биологические объекты.

Если след чёткий, его фотографируют, а потом сравнивают с базой отпечатков пальцев. Совпал – значит, есть подозреваемый.

В поисках улик воронежские следователи-криминалисты готовы изрядно испачкаться – проводили допросы в канализационном коллекторе: как делали это, когда нашли маньяка Нумерова, убийцу 12 бездомных.

И сами ныряли в водохранилище в поисках орудия убийства. Кстати, на фото в юбилейном альбоме молодой прокурор области Николай Шишкин. С аквалангом. Когда истина где-то там, в недрах земли, криминалисты превращаются в поисковиков.

Константин Сорокин, старший следователь-криминалист СУ СК по Воронежской области: «Если какие-то предметы, либо трупы были зарыты в землю, нам поможет георадар найти в земле какие-то скрытые полости. Не только в земле, но и в фундаментах, в стенах».

Для того, чтобы понять, как это работает, мы проведём над настоящим криминалистом эксперимент: закопаем автомат АКС 74 У, а он попробует его найти.

В идеальных условиях дальность – 5 метров. Работает как обычный радар – в землю посылается импульс, который возвращается на специальный прибор, который фиксирует любые изменения.

Автомат мы зарыли неглубоко, но холмик, для объективности, сделали такой же формы, как и все ближайшие – песок сухой, сразу и не отличишь.

«–На данном месте прибор фиксирует какие-то изменения, нехарактерные для остального участка местности. Значит, там у нас что-то имеется».

Происходящее – эксперимент, обычно такие поиски занимают несколько часов на большой территории и проводятся целой группой криминалистов. К концу, как правило, весь участок перекопан. Кроме искомого объекта, обычно находят множество других, чаще всего почему-то, сотовые телефоны.

Кстати, в 21 веке самый надежный свидетель – гаджеты. Для большинства воронежцев, это, пожалуй, будет сюрпризом – сообщения или, скажем, пикантные фото, можно извлечь из памяти устройства, даже после удаления.

В распоряжении правоохранителей мечта всех ревнивых мужей и жён – специальный программно-аппаратный комплекс «Юфет Тач». Несколько минут, иногда часов, и точная копия памяти телефона – в распоряжении криминалистов.

Константин Сорокин, старший следователь-криминалист СУ СК по Воронежской области: «На данном телефоне имеется 15 ММС-сообщений, 15 из них были удалены, 1.627 сообщений, 830 из которых были удалены, все удалённые сообщения мы можем прочитать. Удалённые будут соответственно помечены крестиком».

Лопаты, напольные весы, табуретки и вёсла – это, рассказывают сотрудницы судмедэкспертизы, традиционные для Воронежской области орудия убийства. Огнестрельное оружие, скорее, редкость. Уверяют: если предмет побывал в руках у преступника, на нём останется его биологический материал.

Ирина Кныш, заведующая отделом судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств: «Если преступник предпринимает усилия скрыть свои следы преступления, не факт, что у него это получится. У нас проводится достаточно серьёзное исследование, методы высокочувствительные и достаточно 10-15 клеток, чтобы установить принадлежность конкретному лицу».

Въедливые девушки доказательства находят на уровне микромира. Например, по частям исследуют салон автомобиля – ищут биологические следы преступника и жертвы. Машину, где возможно, произошло убийство, нашли брошенной, передний коврик залит кровью.

Кстати, рулевое колесо в отдел приносят часто, когда расследуют спорные ДТП с жертвами, чтобы определить, кто находился за рулём в момент столкновения.

На ноже – кровь убитого мужчины, и возможно, следы пота и частички кожи убийцы. Мельчайшие фрагменты попадают в пробирку, а затем – на генетический анализ. За сутки удаётся выделить генотип, потом его предстоит сравнить с другими образцами.

Ирина Кныш, заведующая отделом судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств: «Образец потерпевшего, образец подозреваемого и, собственно, следы на ноже, на ручке и на клинке».

С помощью ДНК-профиля, например, был пойман так называемый Семилукский маньяк, который изнасиловал и убил двух девушек. После второго случая образцы крови и слюны следователи за двое суток собрали у нескольких сотен местных жителей – как правило, судимых или пьющих. И пробы совпали с биологическими следами убийцы.

А однажды благодаря генетическому анализу, собирая пробы по одному делу, раскрыли ещё три. Здесь же, в лаборатории, устанавливают личность погибших, в том числе, если от жертвы мало осталось.

«– Отрицательных случаев не было у нас. В прошлом году была опознана девочка-подросток, чьи останки 15 лет пролежали в реке. А в начале 90-х воронежские судмедэксперты прогремели на всю Россию – именно в наших лабораториях проводили анализ останков убитого в урочище Ганина Яма последнего российского императора и его семьи».

Процент раскрываемости преступлений против личности – 80. Чаще всего преступниками в этих ситуациях оказываются близкие знакомые.

Александр Линчик, начальник отдела криминалистики СУ СКР по Воронежской области с 2003 по 2015 гг: «Всех обставит тот убийца, который живёт со своей жертвой многие годы: муж или жена, и следы крови или микрочастиц с одежды потерпевшего никак не будут служить доказательствами. Маньяки-серийники подчас придумывают сами себе какую-то легенду, смысловую нагрузку своим действиям. Нет, неинтересно с ними».

Кроме дедукции от криминалиста требуется ещё и личное обаяние. Труднее всего, говорят, работать, если подозреваемый не судим – они, в отличие от бывалых уголовников, на контакт с правосудием не идут вообще.

Одним из таких «законопослушных граждан» к примеру, был так называемый Россошанский маньяк Сергей Осипенко – тихий семьянин, торгующий на рынке, который зверски убил трёх школьниц и молодую женщину.

Мурат Цуроев, начальник отдела криминалистики СУ СКР по Воронежской области: «Мы за год серийного маньяка вычислили. Если бы мы его за год не вычислили, там ещё с десяточек было бы трупов. Мы сумели увидеть совпадения, несмотря на то, что там расстояния 300 километров. Вообще ни в какие криминалистические характеристики это не вписывалось».

К общению с уголовниками, говорят, привыкают быстро. Сложнее – с потерпевшими. Особенно – с напуганными детьми. Так было во время поисков Димы Володина в Борисоглебске. Маленькая девочка видела, как её друг провалился в мазутную яму, но испугалась настолько, что ничего не сказала. Тем временем, следователи искали пропавшего ребёнка неделю, даже подозреваемых задерживали.

В сложных случаях допрашивать маленьких свидетелей выезжает психолог. Со специальным чемоданом. Внутри всё, что поможет перевести вопросы следователя на детский язык. Например, коллекция моделей автомобилей, картинки с изображениями зданий, одежды, животных – особенно это помогает, если ребёнок практически не говорит. Плюс – всё, чем можно снимать стресс: конструкторы, игрушки-мнушки и прочее.

Анна Токарева, заведующая отделом центра психолого-педагогической поддержки и развития детей: «Обязательно антистрессовые игрушки, потому что ребёнок, который пострадал, и плюс ему взрослые задают очень много вопросов, у него возникает потребность прикрыться. Прикрыться, спрятаться за что-нибудь, и потом уже беседовать».

В центре, который в Воронеже недавно открылся, у детей есть и возможность отдохнуть от пережитого ужаса, и здесь же – воссоздать картину возможного преступления. С помощью песочницы с фото-видеофиксацией. В качестве фигурантов – волки, зайцы и медведи.

Всё, что ребёнок показывает, взрослые незаметно фиксируют на камеру. А в другой комнате – рассказывает, что с ним произошло. Были случаи, когда психологам удавалось получить у маленького свидетеля информацию за полчаса после того, как того же следователи добивались полгода.

Анна Токарева, заведующая отделом центра психолого-педагогической поддержки и развития детей: «Если свидетелем или жертвой преступления стал ребёнок, следователям очень тяжело допрашивать ребёнка в силу его развития, возрастных особенностей. Ребёнок дошкольного возраста мыслит ещё дооперационально. Мы, взрослые можем логически простроить какой-то сюжет, то деткам это недоступно, и детки стараются выдумать».

К примеру, всё, что произошло накануне, у, скажем, пятилетки будет называться «давно». Ребёнок-дошкольник иначе воспринимает форму, объём и пространство. В качестве примера нам показали эксперимент:

«– Перед нами стаканчики стоят. Это одинаковые стаканчики?

– Да.

– Давай мы сейчас водичку нальём в эти стаканчики.

– А теперь посмотри, я взяла стаканчик другой. Он отличается от этих стаканчиков? А чем он отличается?

– Высотой.

– А теперь давай я вот из этого стаканчика перелью воду вот в этот стаканчик, хорошо?

– Скажи, пожалуйста, в каком из стаканчиков больше водички?

– В этом.

– Молодец. Потому что выше, правда?»

Показания получают, в том числе, с помощью рисунков. Например, если ребёнок подвергался сексуальному насилию.

Анна Токарева, заведующая отделом центра психолого-педагогической поддержки и развития детей: «Это фигуры обычно с агрессивными окрасками. Тёмные цвета, какие-то элементы заострённые. У ребёнка часто возникает потребность поделиться той информацией, которую он увидел. Но так как преступник его предупредил, что об этом не нужно никому рассказывать, ребёнок это переносит на свой рисунок».

Самые интересные вещдоки в отделе хранят как память. Собирали, когда планировали устроить в отделе музей.

Следователей-криминалистов на всю Воронежскую область 8 человек, специалисты, можно сказать, на вес золота. На каждого – по 5 районов. Плюс – выезды на помощь коллегам в другие регионы. Например, воронежские криминалисты участвовали в расследовании падения под Смоленском самолёта президента Польши Леха Качинского. Работать приходится круглосуточно в прямом смысле.

Александр Линчик, начальник отдела криминалистики СУ СКР по Воронежской области с 2003 по 2015 гг: «Только из-за элемента охоты, только из-за этого, я и ходил на работу. Потому что, чем сейчас сотрудника можно привлечь? Зарплатой? Да? Нет, можно найти и побольше. Бессонными ночами? Но эта романтика быстро заканчивается. Как только интерес к работе пропадет, а мужчиной движет охотничий азарт, наступает апатия и следователь превращается в писаря и больше вредит, чем помогает».

Мурат Цуроев, начальник отдела криминалистики СУ СКР по Воронежской области: «Если у тебя дело и ты вживаешься в него, ты живёшь с этой мыслью постоянно. Садишься в машину, погружаешься в мысли, едешь, едешь, правила не нарушаешь – бац – очнулся в Юго-Западном районе. Зато потом кайф какой, ты не представляешь. Аж волосы на макушке шевелятся».

Волосы на макушке в последнее время у следователей-криминалистов то и дело шевелятся – говорят, белая полоса пошла. За полторы недели раскрыли 4 убийства. В этом году раскрыть и задержать преступников удалось по 51 делу.

Наталья Зубкова, Андрей Солодов