Семья Батрутдиновых получила субсидию на приобретение жилья

В Дагестан их уже не тянет, мусульмане пустили корни в российской глубинке. Бадрутдиновы приехали в Тишанку за длинным рублем, но за 20 лет денег не заработали даже себе на жилье. Гусеин и Барият обитают на территории развалившейся фермы - в бывшем доме животноводов.

Гусейн Бадрутдинов: "Далеко от села, оно еще лучше, тут куры ходят, овцы ходят, и никому не мешаешь, а в селе попробуй - одна курица к соседу зайдет - гам, шум, гам".

Семейным подрядом они приехали доить российских коров. Вдвоем управлялись с сотней голов - сами кормили и пасли. Когда колхоз обанкротился и опустели фермы, дагестанцы развели свое хозяйство. Им отрезали свет и не чистили зимой дорогу, но они все равно отсюда не уехали.

Барият Бадрутдинова: "Дом ветхий, зимой начинаю протирать под окнами, линолеум, вода замерзает, продувает везде, я и ватой везде запихаю, и поставили шифер, а все равно продувает".

Своего дома у Бадрутдиновых никогда не было, даже на родине. Да и вряд ли, говорит глава семейства, когда-то появился, если бы не удостоверение чернобыльца. Два с половиной месяца он устранял последствия аварии на атомной станции - измерял радиацию на опасной территории и устанавливал таблички с надписями. К родным он вернулся с высокой дозой облучения.

Гусейн Бадрутдинов: "Там пугали, мол, будет влиять на здоровье, особенно по мужской стороне, бывали такие случаи, убегали ребята, бывали, вешались, два случая было".

Как снег на голову, Гусеину свалился жилищный сертификат. Такого подарка судьбы дагестанец не ожидал, ведь после аварии прошло уже 20 с лишним лет. За это время он успел вырастить четверых детей и не одно поголовье овец. Сейчас супруги подыскивают подходящую квартиру в Воронеже. Но в ней, говорят, будут жить только дети. Мусульмане в большой город не собираются, они не видят будущего без коров, индюков и гусей. Домашняя живность оказалась им дороже, чем трехмиллионный сертификат.

Лариса Кончакова, Эдуард Бочарников